Статьи

Летом 1961 г. мы с мужем были в Троице-Сергиевой Лавре. Проходя мимо собора сошествия Св. Духа, мы увидали, что в этот обычно запертый храм входят люди. Нас влекло туда желание поклониться могилам чтимых нами московских митрополитов – Платона, Филарета и Иннокентия. Оказалось, что в храме стоял покойник – монах и что туда обычно выносят тела усопших иноков Лавры и там отпевают. Покойника мы не знали, но обрадовались возможности попасть в храм. Мы вошли, поклонились телу почившего, а затем положили по земному поклону и гробницам митрополитов, после чего нас попросили поскорее выйти, т. к. за нами еще кто-то пытался войти.

Возле Успенского собора нас нагнала красивая седая дама с живыми темными глазами. «Вы, кажется, чтите память святителя Филарета? – спросила она. – Знаете ли, какое недавно было от него чудо в связи с его матерью?». Мы не знали, и она начала рассказывать:

– В семье моего свекра, лично знавшего митрополита Филарета, память его чтилась. Как особая святыня, хранится складень и портрет митрополита, полученный от него лично. Свекор мой умер, умер мой муж, но любовь и благоговение к памяти Святителя, унаследованные от них, нерушимо жили в моей душе.

Мне приснился очень реальный и четко врезавшийся в память сон. Будто иду я по дорожке от святых ворот к Троицкому собору, а навстречу мне в черной монашеской одежде идет митрополит Филарет. Поравнявшись со мною, он меня благословляет и говорит: «Буду у вас после двух». Проснулась я с чувством живейшей радости и с уверенностью, что сегодня после двух что-то особенное произойдет . Даже постаралась прибраться и приготовиться к приему какого-то посетителя. Ждала я напрасно: никто не пришел, ничего особенного не случилось.

Прошло два года. Моя приятельница как-то, придя ко мне, и глядя на мою Филаретовскую святыню, говорит: «Вот вы чтите митр. Филарета. Не Хотите ли познакомиться с его родственником? Он вам многое может о нем порассказать?» Я охотно согласилась, и вскоре Владимир Петрович Сезов приехал ко мне. Это произошло приблизительно через два года после знаменательного моего сна, а когда В.П. пришел ко мне, мы c ним оба почему-то взглянули на часы, которые показывали половину третьего. И владыка Филарет в лице своего родственника пришел ко мне, как и сказал мне, «после двух».

В.П. работал врачом на Московской судостроительной верфи, вблизи теперешнего Лужниковского стадиона. Квартира, где он жил с женой (тоже врачом) и взрослыми детьми, находилась при амбулатории, через коридор от нее. Квартира стала тесновата для большой семьи и сам доктор ночевал в помещении амбулатории, в своем кабинете.

Однажды (в 1948 г.) он проснулся среди ночи от ощущения, что в комнате светло. Он открыл глаза, и ему показалось, что комната осветилась от фар проезжающей мимо машины. Свет был голубовато-зеленый, напоминавший вспышку молнии. Он закрыл глаза, но заснуть не мог, ему казалось, что в комнате кто-то есть. Он даже услышал шуршание по его одеялу шелковой ткани. Он опять открыл глаза и увидел направо от своей постели, на фоне шкафчика, клубящийся свет, светящееся овальное облако. Вверху овала стал вырисовываться белый клобук с бриллиантовым крестом, за ним лицо с проницательными глазами, а затем и вся фигура духовного лица – митрополита – в белой шелковой рясе, с посохом в левой руке. Сначала он показался высоким, может быть, потому, что стоял выше постели, но потом увидел, что он был скорее маленького роста. Явившийся прежде всего осенил В.П. с головы до ног широким благословением и с приветливой улыбкой спросил:

– Ты меня  узнаешь?

– Нет, я вас не знаю.

– Я Филарет, митрополит Московский, а ты мой дальний родственник. Я пришел, чтобы поручить тебе восстановить могилу моей горячо любимой матери, которую я похоронил в церкви Пятницкого кладбища. На могиле ее мною была положена мраморная плита, поставлено распятие, и место погребения отгорожено решеткой. На плите была надпись. Злые люди все это нарушили, и я поручаю тебе хлопотать о том, чтобы все это восстановить. Распятие находится в храме за кануном. Могилу эту ты раньше видел (В.П. человек очень музыкальный, когда-то пел в хоре Пятницкого кладбища, но ошибочно думал, что здесь похоронен храмоздатель). В твоих хлопотах призывай меня на помощь, я буду тебе помогать, а кто не захочет тебе помочь, будет иметь дело со мной. Отнесись серьезно к моему поручению, не заставляй меня приходить к тебе во второй раз.

Благословив В.П. еще раз, владыка стал невидим.

Страшно взволнованный, до дрожи испуганный доктор бросился домой будить родных, но те, так сказать, «окатили его ушатом холодной воды». Они ничего не хотели слушать, сердились, называли В. П. сумасшедшим, грозили отказаться от него, если он будет рассказывать такой бред. «У нас и родственников-то нет никаких среди духовенства, ты можешь нам карьеру и всю жизнь испортить, если будешь рассказывать о каких-то видениях. Лучше замолчи».

Очень обескураженный, но еще не могший поверить в нереальность своего видения В.П. тайком от родных вскоре поехал на Пятницкое кладбище. Никаких признаков могилы не было. В указанном месте, в нише был совершенно гладкий, ровно выложенный кафелем пол. За кануном действительно стояло распятие, укрепленное в тяжелой тумбе, стиля середины XIX в., но кто мог ручаться, что это то самое?

В.П. обратился к настоятелю, говоря, что желает и просит восстановить могилу своей родственницы, но тот отозвался полным незнанием, говорил с В.П. резко и неприветливо, предлагал обратиться к протопресвитеру Кольчицкому.

Много толкался В.П. в разные двери, писал и Кольчицкому, и митрополиту Крутицкому  Николаю, но они посыла ли его один к другому, как мячик в игре, и он никак не мог ничего добиться.

Так прошло девять месяцев. В.П. приуныл, руки у него опустились, и он уже готов был сдаться и считать себя жертвой галлюцинации, самообмана.

И вот однажды ночью он снова почувствовал в комнате свет и сразу испугался: «Вот сейчас придет митрополит Филарет и будет упрекать меня за невыполненное поручение». Так же, как и в первый раз, увидел он митрополита, прежде всего осенившего его широким крестом. Но действительно, лицо его на этот раз было строгим:

– До сих пор ты ничего не сделал!

– Да там ничего нет!

– Как не стыдно проявлять такое неверие тебе, моему родственнику, за которым я слежу от самой колыбели. Ты думаешь, что это так просто – ты не пьешь, не куришь, любишь храм Божий, – а ведь это я тебя от всего оберегал. Мы с тобою родственники по женской линии: твоя  прапрапрабабка была сестрой моей матушки. Прошу тебя продолжать хлопотать и, если будет надо, дойди до Патриарха. Меня ты более не увидишь до твоего смертного часа, когда я приду за тобою в сонме всех любивших тебя живых и умерших.

Говоря так, митрополит сел рядом с В.П. на кровати и ласково обнял его одной рукой. На прощанье он опять благословил своего родственника.

Снова принялся В.П. за хлопоты, но опять безуспешно.

В Великий Четверг 1953 г. он, по своему неизменному обычаю, собрался причаститься Св. Таин. Из-за родных он не ходил в ближайший храм Новодевичьего монастыря, а ездил в другие. Иногда, например, к Илье пророку в Обыденском переулке, но на этот раз кто-то внутренне говорил ему: «Поезжай на Пятницкое кладбище. Он так и сделал.

Приехал он рано, еще до службы. Рядом с ним стояла какая-то женщина. Они заговорили друг с другом. Узнав, что она здешняя прихожанка, В.П. спросил ее про могилу матери митрополита. Женщина помнила могилу, указала, где находится плита с нее, где распятие, разыскала медную табличку с могилы. Услышав все это, B.П., по его словам, упал на землю и плакал: «Как это я, паршивый докторишка, осмелился не верить явившемуся митрополиту!».

После службы он вновь обратился к священнику относительно восстановления могилы, но ответ получил опять холодный, бездушный: «Ничего не знаю, хлопочите в Патриархии».

Вновь бедный писал письма и заявления, но они как в воду проваливались.

В конце 1953 г., 19-го ноября (может быть, не без участия своей новой знакомой, почитательницы памяти митрополита Филарета), В.П. приехал в Лавру, чтобы отслужить панихиду в день кончины святителя. Служил панихиду архимандрит Пимен[1], наместник Лавры. В.П. рассказал ему о своем видении и о безуспешных хлопотах. Отец Пимен предложил В.П. записать свой рассказ, отпечатать его на машинке и вручить ему, а он, о. Пимен, в свою очередь, передаст рукопись Святейшему Патриарху, большому чтителю памяти митрополита Филарета, когда он будет на Филарета Милостивого (1 декабря) служить традиционную панихиду.

Опять скрываясь от родных и потому с некоторым затруднением, В.П. выполнил совет архимандрита. Через некоторое время получил ответ – вызов к Святейшему Патриарху на аудиенцию. В назначенный день В.П. явился в Патриархию и, после довольно долгого ожидания в приемной, Дан. Андр. проводил его к Патриарху. Святейший тщательно расспрашивал В.П. о явлениях ему митрополита Филарета, чтобы удостовериться в их истинности. Между прочим, он спросил: «Сколько же времени продолжалось видение? Ведь чтобы рассказать все то, о чем вы говорите, митрополит Филарет должен был говорить с вами целый час». – «Ваше святейшество! Я на часы тогда не смотрел, но знаю, что у Бога тысяча лет как один день».

Аудиенция кончилась, но в результате ее могила матушки митрополита Филарета была восстановлена, вновь устроена решетка, табличку и распятие вернули на место; пропала только мраморная плита. А когда в 1954 г. В.П. приехал 20-го марта, в день кончины матушки митрополита Филарета, в храм Пятницкого кладбища, после обедни все духовенство вышло на торжественную панихиду о приснопамятной рабе Божией Евдокии. По распоряжению Патриарха ее стали служить так каждый год.

Надпись на медной дощечке с надгробия гласит:

«Здесь лежит тело Евдокии Никитишны Дроздовой, вдовы Коломенского Успенского собора протоиерея Михаила, скончавшейся 20-го марта 1853 г. и похороненной сыном ее Филаретом, митрополитом Московским и Коломенским».

* * *

Мы с мужем не запомнили дату смерти Евдокии Никитишны, но накануне этого дня муж мой, просматривая синодик службы Русских святых, составленный еп. Афанасием, нечаянно нашел эту дату. Мы решили побывать в этот день на кладбище, чтобы присутствовать на панихиде. Там мы встретили и знакомую уже нам седую даму, Елену Гавриловну Дурново, и сестру ее и самого Владимира Петровича, который после панихиды подробно повторил нам рассказ о явлении митрополита, здесь изложенный.

* * *

К своему рассказу В.П. еще добавил, что в течение его предшествующей жизни три выдающихся священнослужителя говорили ему о каком-то его «высоком» духовном родстве».

Первый случай произошел, когда ему было всего одиннадцать лет. Его любимая учительница тяжко заболела. У нее было серьезное заболевание печени, от которого она страшно исхудала, лицо ее потемнело от желтухи. Врачи считали ее положение безнадежным и советовали ей готовиться к смерти. Больная написала о. Иоанну Кронштадтскому и просила ее пособоровать. О. Иоанн приехал. По просьбе больной при таинстве было разрешено присутствовать ее любимому ученику Володе. Благословляя мальчика при прощании, о. Иоанн сказал: «У тебя высокое духовное родство».

Когда В.П. уже юношей приехал поговеть в Новый Иерусалим, он попал на исповедь к одному схимнику. Тот почему-то обратил на него внимание, не позволил ограничить говенье одним днем, как делали другие богомольцы, а велел прожить в монастыре неделю и ходить ко всем службам. Этот схимник повторил слова о. Иоанна.

Третьим священником, сказавшим В.П. о его духовном родстве, был о. Алексей Мечев, у которого В.П. бывал.

Но никто из них не уточнил своих слов, и у В.П. были даже какие-то другие предположения по этому поводу, пока не открыл ему тайну их слов в видении сам митрополит.

Впоследствии В.П. установил и правильность сообщенной ему митрополитом Филаретом степени их родства.

* * *

Выписка из записок преосвященного Леонида (Краснопевцева), архиепископа Ярославского (М. Универ. типография.1907).

(1853 г.) Вчера была 4-я неделя поста; она соединена с воспоминанием преподобного отца нашего Иоанна Лествичника, и сегодня, 30 марта, день ему посвященный. Владыка (Филарет) отвечает ректору академии на его письмо, в котором изъявляет участие о смерти матери владыки. Пишет, между прочим, что и во всей жизни в днях ее он имел назидание. Ее погребение совершено 23-го числа. Отпевали у Адриана и’ Наталии, а опустили в землю на Пятницком кладбище. Оно кажется такое веселенькое. Владыка на пути в Лавру может заезжать. Дай Бог, чтобы это утешение было долго-долго» (С. 54).

«Душа его (владыки Филарета) открыта для всех, но понемногу, в меру. Разве для одной матери он был открытый вполне, а душа у него пылкая, живал, следовательно, как бы не удовлетворялся он собственной своей полнотою, однако и общение ему потребно, и недостаток ему ощутителен, и он семидесятилетний старец, теперь, по смерти матери, может назваться горьким сиротой» (С. 55).

«Апр. 8. Скорбно, что владыке горе к горю, и печаль к печали: смерть матери, болезнь и эта неприятность …» (С. 56). «О. ректор Академии служил со владыкою на Пятницком во вторник на Фоминой. На панихиду приехал наместник Чудовский…» (С. 56).

«20 мая. …NN рассказала мне, что когда (месяца за два до кончины его матушки) муж ее объявил владыке о смерти своей матери, у владыки вдруг выкатились слезы; и когда ему заметил Вл. Ив., что хотя она была глубокая старушка, но все же не может не скорбеть, Владыка с глубоким чувством ответил: «Мать никогда не стара для сына». 

Напечатано в альманахе «Къ Свету», №9-10