Статьи

«В наше дряхлеющее время важны не диспуты, а личный опыт и вдохновляющий пример», – писал духовник Пюхтицкого монастыря иеромонах Петр Серегин. Собственно этим и занимается агиология. Православная энциклопедия сообщает об этой науке следующее: «Агиология – [греч. ἁϒιος – святой, λόϒος – слово, понятие], раздел богословия, в задачу которого входит изучение святости как явления благодати Божией в мире, святых и их почитания, путей достижения святости. Как наука агиология находится в начальной стадии развития. Агиография, гимнография и иконография являются важнейшими вспомогательными дисциплинами для агиологии. В 1917 г. священник Павел Флоренский в докладной записке в Совет МДА предлагал ходатайствовать перед Святейшим Синодом РПЦ о создании кафедры «агиологии (с включением сюда агиографии) и о присоединении к ней аскетики». Предметом агиологии, по мнению Флоренского, является «познание» ценности всего церковного жизнепонимания «по плодам» его. Зрелый плод жизни в Церкви, «достойный плод покаяния» есть святая личность. Познание святых, строения их личности, законов их жизни, своеобразия их опыта и их мышления, отношения этих законов, этого опыта, этого мышления к обычным, свойственным грешному человечеству… Жизненность аскетики – и всего христианства, ибо аскетика – путь к осуществлению его,– познается в агиологии…» (3).

“Агиология, как и агиография, всегда была составной частью патрологии, патристики и церковной истории. В самостоятельные области эти науки выделились сравнительно недавно” (3).

Слово «агиография» этимологически восходит к двум греческим словам: «ἁϒιος», что значит «святой» и «γραφω» – пишу. Таким образом, мы можем истолковать это понятие как «писания о святых». Что же это за писания? Это не только биографии святых, которые в церковно-славянском языке называются житиями, но еще и различные церковно-исторические документы, в которых излагаются эпизоды из жизни святых, упоминаются какие-то факты их жизни и тому подобное.

Хронологически можно расположить агиографические памятники в следующем порядке.

· Мартиролог – представляет собой списки мучеников по дням их кончины. Позже стали указываться места их почитания и посвященные им церкви. Сейчас, кстати, издается много мартирологов новомучеников в силу того, что о большинстве из них неизвестно ничего, кроме имен и фамилий.

· Месяцеслов – представляет собой указатель празднования памяти житий святых по дням года. В древней Церкви списки почитаемых святых, в основном состояли из имен мучеников. Уже со второго века вместе с перечислением дней памяти евангельских событий начали добавлять дни памяти мучеников. С IV-V века в месяцесловах стали упоминаться и другие подвижники благочестия. Например, в мартирологе блаженного Иеронима Стридонского записаны дни памяти шести ветхозаветных святых, десять двунадесятых праздников, упомянуты все апостолы и некоторые преподобные. Таким образом, мы можем видеть, что первоначальные списки почитаемых святых состояли из ветхозаветных патриархов и пророков, новозаветных апостолов и мужей апостольских, мучеников и преподобных. Позднее в месяцесловы стали добавлять указания чтений из Евангелия и Апостола из соответствующих Богослужений, иногда еще тропари и кондаки, посвященные этим святым. В некоторых рукописях (и затем печатных изданиях) можно встретить краткие жития святых, особенно если они издавались отдельной книгой.

· Акты мучеников (Acta martyrum) – сборники древнейших известий о мучениках.

Существуют два типа мученических актов:

а) официальные судебные протоколы, которые велись при допросах мучеников и за большие деньги выкупались христианскими общинами. Это, например, акты скиллийских мучеников († 180 г.), протоколы допроса сенатора Аполлония († между 183 и 186 гг.) протоколы процессов против карфагенского епископа Киприана († 14 сентября 258 г.), составленные канцелярией проконсула Африки.

б) мученичества (гр. μαρτυραι, лат. Passio) – записи очевидцев-христиан о страданиях и духовных победах мучеников. Древнейшие из известных нам мученичеств – мученичество св. Поликарпа Смирнского († 156г.), св. Иустина Философа († 165г.), послание общин Виенны и Лугдуна братьям в Азии и Фригии с описанием преследования и страданий галльских мучеников († 170). «В сущности первые жития святых, возникшие в первые века христианства – это сказания о мучениках или мартирии» (7).

Собирать мученические акты начинают еще в период гонений. Еще св. Климент Римский (I век, начало II в.) назначил семерых секретарей, занимавшихся собиранием и записью мученических актов, которые присылали христианские общины, а также ежедневных записей событий, происходивших в судах, в темницах, на местах казней. Разумеется, эта традиция продолжалась и после св. Климента. Интересна в этом смысле приписка в конце описания подвига святых мучеников Хрисанфа и Дарии: «Обо всех этом я, Урин и Армений – братья написали по повелению святейшего папы римского Стефана и послали во все города, чтобы знали все, что святые Хрисанф и Дария в Небесном Царстве приняли мученические венцы от Господа нашего Иисуса Христа, Емуже слава и держава ныне и всегда и во все веки. Аминь». Эта приписка говорит о том, что и в конце III века римские епископы внимательно следили за собиранием и распространением в христианской среде сведений о мучениках. Если в I веке эти сведения собирали секретари-нотарии, то в III веке папа Фабиан поручил это своим иподиаконам.

«Несмотря на то, что людям, которые вели своеобразный протокол смертной казни и мучений святых христиан, самим грозила смерть, записи не прекращались во все время гонений на христианство. Имена христианских мучеников, даже самого простого звания, записывались церковью для памятования и чествования.

Самое полное издание о мучениках было сделано монахом бенедиктинского монастыря Узуардом (XIX век)» (7).

Мученические акты очень ценились древними христианами, потому что вдохновляли на подвиги новых мучеников. Гонители в одинаковой степени стремились уничтожить и Священные писания христиан, и мученические акты.

В позднейших переработках мученические акты вошли в более поздние агиографические тексты, собранные в минеях, месяцесловах, синаксарях и патериках.

Патерик (греч. πατερικον) или отеческая, старческая книга (вариант – вертоград) – это тип аскетической литературы, который представляет собой сборник изречений святых отцов-подвижников и рассказы о некоторых эпизодах их жизни. Патерики появились в IV веке.

Синаксарь – сборник кратких житий святых и слов, посвященных большим праздникам. Они читались на утрени после 6-й песни канона.

Минеи – это книги, в которых собраны службы годового круга, разделенные на 12 месяцев. В некоторых минеях помещены жития святых и рассказы о наиболее известных праздниках.

Минеи-четьи (в греческой традиции – менологий) представляют собой жития святых, и другие материалы, например, рассказы о праздниках или поучения святых отцов, расположенные по месяцам и дням. Разумеется, русские четьи-минеи включают в себя переводной материал. Русские четьи-минеи начали формироваться в домонгольский период.

В середине XVI в. митрополит Макарий создал замечательный агиографический свод – Великие Четьи-Минеи. Он поставил перед собой задачу – собрать «все книги русския земли». Эту работу он начал, будучи архиепископом новгородским и продолжил в сане митрополита Московского и всея Руси. Работа над этим монументальным трудом заняла около 20 лет. Великие Четьи-Минеи включали жития святых, слова и поучения, святоотеческие чтения, посвященные памяти отдельных святых, размышления на духовные темы.

В дальнейшем работа над составлением житийных сводов продолжалась. В XVII веке четьи-минеи составлялись Германом Тулуповым и священником Иоанном Милютиным. В конце XVII века эту работу продолжил святитель Димитрий Ростовский. Это был очень серьезный научный труд. Святитель Димитрий использовал лучшие издания России и Европы – болландистские акты и Великие Четьи-Минеи митрополита Макария. Но он несколько сократил и переработал некоторые тексты. Иногда ему являлись святые, о которых он писал, и просили дополнить или изменить повествование.

Все Четьи-Минеи, издававшиеся в XVIII и XIX веках – это дополненные Четьи-Минеи святителя Димитрия.

Пролог (προλογοσ) – это славянский сборник, в котором собраны краткие жития православных святых, особо почитаемых в славянских странах. Здесь же можно найти повествования об основных церковных праздниках.

Жанр жития, который более всего будет нас интересовать, сформировался в новозаветный период не сразу, хотя и в иудейской литературе и в античной были прецеденты (В Библии мы находим историю жизни Авраама, Исаака и Иакова, пророка Моисея и др. Здесь эпизоды жизни святых вписаны в Священную историю человечества. Собственно, они были частью этой истории. Этот момент нужно иметь в виду, когда речь идет о разнице между биографией и житием. Биография – это просто история жизни, а житие святого (и ветхозаветного, и новозаветного) в некотором смысле – часть Священной истории человечества.

В античном мире жанр поучительных биографий представляет Плутарх, хотя это не только героические жизни, но и жизни людей отнюдь не образцового поведения.

Нужно иметь в виду, что создание житий имеет своей целью не только увековечить память о святом человеке, но и оставить благочестивому потомству назидание, образец праведной жизни. И этим отличается античная биография от жития. Античный биограф более или менее бесстрастно фиксирует эпизоды жизни людей, прославившихся в истории, а агиограф описывает путь человека к Богу, историю взаимоотношений человека с Богом, проявление действия Святого Духа в человеке.

Древнейший сборник «Житий святых» на Востоке принадлежит епископу тирскому Дорофею (IV век). Это сказания о семидесяти апостолах.

В X веке византийский сановник Симеон Метафраст переработал наиболее известные жития древних святых и составил поучительный сборник, который стал образцовым источником для писателей Востока и Запада. «Симеон Метафраст … закрепил каноническую структуру житийного жанра, освободив биографию святого от подробностей и придав его жизнеописанию панегирический характер» (7).

Очень распространено мнение о том, что житие святого создается по некоему трафарету и никак не может выйти за его пределы. Это верно только в том плане, что все святые естественным образом ориентировали свою жизнь на один образец – жизнь Господа нашего Иисуса Христа. И этот единственный ориентир, разумеется, накладывает отпечаток на личности (и соответственно жития) всех святых. Однако с учетом того, что житие описывает путь к Богу, а этот путь легким и простым не бывает, можно заметить, что во многих житийных текстах обрисованы столь неожиданные ситуации, что ни в какой трафарет, ни в какой канон они не укладываются.

Некоторые общие правила, однако же, существовали. Сложились они к IV веку и действительно были ориентированы на панегирик, то есть хвалебное слово.

Вступление. Во вступлении к житию святого обычно воздавалась хвала Богу. Иногда там же сообщались некоторые сведения о личности агиографа, причем к себе он неизменно прилагал самые незавидные характеристики: «худый, многогрешный, неразумный» и, разумеется, в виду такого плачевного положения своей особы просил помощи Божией и снисхождения читателей. В главной части текста называли имена родителей святого и говорилось об их благочестии или, напротив, сообщалось, что он вышел из языческой среды. Обязательно упоминалась родина святого, часто тоже с похвалой. Дальше следовало имя святого. Как писал исследователь византийских житий Лопарев, «Византийцы были большими любителями извлекать этимологический смысл из личных имен героев, но по слабости своих познаний в филологии они часто извлекали не тот смысл, который вложен в слово, а другой, им угодный, и непременно символический…Но в таких простых именах как Феодор, Никифор, Евдоким, агиографы умели разбираться и извлекали правильный смысл».

Посвященность Богу. Следующий очень важный момент – посвященность святого Богу. «В житиях мы нередко встречаем указания, что родители посвящали сына Богу в случае его появления на свет или вскоре после его рождения. Церковно-религиозный уклад византийской жизни был так крепок, что и миряне иногда посвящали сына тотчас после его рождения. Например, император Василий I родившегося сына Стефана предназначил Церкви. Иногда ясно указывается, что благодать Божия вселилась в сердце малютки, что он был предызбран для иноческой жизни, поэтому он не принимал питания даже материнским молоком, или, как Николай Мирликийский, не принимал молока по средам и пятницам» (Лопарев «Древнегреческие святые VIII-IX веков).

Родители святого. В житиях часто встречается мысль о том, что родители святого были состоятельны, и что после их смерти святой раздал имущество бедным. Исследователь Лопарев считает, что это «не должно признаваться безусловно верным, ибо это значило бы, что святые могли являться только в богатой среде». Думаю, что уважаемый автор не прав, потому что, во-первых, жизнеописания бедных людей (кроме монахов) после прекращения гонений встречались не так часто – на них просто не обращали внимания. Во-вторых, добродетель милосердия столь распространена была в древней церкви и так долго держалась в христианской жизни, что даже сейчас обретаются люди, которые, к примеру, продают квартиры и используют средства на постройку монастырей или храмов. В конце XIX века и начале XX, когда жил господин Лопарев, видимо, в этом отношении в русском обществе дела обстояли уже иначе.

Детство. Читаем далее у г-на Лопарева: «Житийный шаблон требовал говорить, что святой в детском возрасте не любил ни детских игр, ни зрелищ, ни конских ристалищ, ни светских песен, ни плясок, а усердно изучал Псалтирь и вообще св. Писание, и наука давалась ему очень легко. Шаблон этот шел вразрез с природою дитяти и искусственно заставлял верить, что Святой Дух открывает и озаряет ум святого к уразумению книжной премудрости». Какое все-таки падение нравов в среде интеллигенции в XIX веке! Неудивительно, что это «благочестивое» время завершилось двумя революциями. Далее автор приводит примеры «отсталости» святых в детстве (Феодор Эдесский, Никита Пафлагонянин) и весьма удивляется тому, что просветление ума случилось у них чудесным образом! Видимо, уважаемый агиограф не знал о своем современнике св. прав. Иоанне Кронштадском, с которым произошел аналогичный случай. Мы заметим, что до сих пор встречаются, хоть и редко, благочестивые дети, которых не интересуют игры и которые при этом имеют не только полноценный ум, а более того, превосходят по своему интеллекту сверстников. И в пику утверждению о шаблоне хочется вспомнить житие св. Кирилла Солунского, в котором написано, что в детстве он любил соколиную охоту и обратился к углубленному изучению духовных книг после некоего чудесного явления во время охоты. А уж с тех пор «стал чуждаться». В заключение хочется сказать, что не было никакого шаблона, идущего «вразрез с природою дитяти». Просто дети были другие.

Отношение к браку. «Подавляющее большинство святых бежало брака, даже всяких сношений с женским полом и жило полными аскетами. Впрочем, здесь замечаются большие уклонения от общего правила. Одни святые, избегая общества женщин и отроков допускали сношения только с одной матерью…,но были и такие, которые избегали общения даже с матерью. Другие жили в обществе пожилой женщины,… третьи женились, но после свадьбы убегали из дома…» и так далее. Мы видим, что отношение к браку и к интимной жизни в браке у святых более, чем сдержанное.

Аскеза. Подвижничество святых было самым разнообразным. Можно заметить общий принцип – часть святых с годами ужесточала аскетические упражнения, а часть, предпочитая умеренность, применяла их «целенаправленно» – для ограничения какой-либо страсти. Если страсть ослабевала, святой переходил к другому подвигу.

Историческая часть. Историческим фактам в житиях особого значения не придают, хотя они там встречаются, но бессистемно, потому что жизнь святого принадлежит вечности, а то, что связано со временем, значимо постольку поскольку.

Предсмертное наставление. Иногда святые считали нужным оставить некое наставление своим ученикам или потомкам. Это наставление как бы подводило итог их жизни, главное, что они из нее вынесли. Например, преп. Макарий Египетский перед смертью завещал ученикам: «будем плакать… и беречь наставления и уставы постников».

Кончина. «Весьма многие святые, по их житиям, желали своей кончины, желали «разрешитися и со Христом бытии»; часто они предсказывали день своей кончины, иногда за несколько лет вперед, и это предсказание сбывалось. После напутствия братии они умирали с евангельскими словами на устах: «в руки Твои предаю дух мой». От тела распространялось благоухание и над телом почившего с наступлением ночной темноты появлялся свет, иногда слышалось ангельское пение. Весь город или все иноки и жители окрестных весей стекались на погребение святого и многие из недужных тут же получали исцеление. Очень часто здесь приводится точная дата, число и месяц кончины святого».

Чудеса. Агиограф нередко замечает, что перечислить их все невозможно и приводит обычно несколько наиболее ярких посмертных чудес.

Такова обычная структура византийского жития, которая, естественно, была принесена на Русь. Однако, еще раз подчеркну – и в византийских, и в русских житиях следование этой схеме достаточно условно, и можно назвать немало текстов, которые совершенно выпадают из нее. Так что понятие житийного канона можно употреблять скорее в том смысле, что житие – это «словесная икона» святого. Но это и назидательный текст, в котором очень важно показать, что разные люди шли к Богу по-разному и у каждого святого были с Ним совершенно особые отношения.

Бездетко Елена Владимировна,

преподаватель Знаменских Богословских курсов

при Заиконоспасском монастыре

Использованная литература

1. Архиеп. Сергий (Спасский) «Полный месяцеслов Востока» М, «Православная энциклопедия», 1997г.

2. Православная энциклопедия, т 2. М, «Православная энциклопедия»

3. «Канонизация святых (Поместный собор Русской Православной Церкви, посвященный юбилею 1000-летия крещения Руси)» Троице-Сергиева Лавра, 1988г

4. Е. Голубицкий «История канонизации святых в Русской Православной Церкви» М, «Крутицкое подворье» 1988г.

5. Дионисий Толмачев «Понятие о святости и канонизации», Реферат 2001г.

6. Т.В. Мельник «Эволюция жанра жития в русской литературе». Доклад на конференции «Рождественские чтения» за 2005г.