Статьи

«Итак, господа, пришло время обобщить сказанное. Диалекты Малороссии очень живучи, они уходят корнями в глубокую историю Киевской Руси, они органичны и ненавязчивы. На следующей лекции мы с вами поговорим о диалектах Малороссии более подробно, рассмотрим, как они трансформиру­ются в литературную норму…»

Андрей зевнул. Устал. Хотелось курить. Скорее бы перерыв, сбегать в буфет, кофе покрепче и – продер­жаться ещё одну пару. Потом домой и спать, спать, спать, восстанавливать силы после трёх бессонных но­чей. Бурный роман с Людкой вступил в стадию апогея. Это когда сносит крышу, всё отходит на задний план, кажется мелким и незначительным. Кроме – нее. Он знал – это быстро проходит, но с Людкой пока ещё не прошло. Вон она сидит чуть наискосок от него, тоже носом клюет, не выспалась. Короткая стильная стрижка, крупные серьги в ушах, большие глаза, пух­лые детские губы. Тоже зевнула. Достала зеркальце, пристально в него всмотрелась и вдруг резко — взгляд в его сторону. Улыбнулась. Нежно, многообещающе. У Андрея сладостно заныло сердце. Людка… Три ночи провели они вместе. Сосед по комнате в общежитии уехал к родителям на серебряную свадьбу, он один. Людка… Может, оставить её и сегодня? Нет, спать, спать, он валится с ног.

– Диалекты удивительно образны, недопустимо сравнивать их с просторечной лексикой и жаргониз­мами, запомните это, господа, – профессор поправил очки, оглядел аудиторию. «Да закругляйся поскорее, сколько можно сушить мозги твоими диалектами…» Андрей нащупал в кармане пачку сигарет. Покурить… Кофе. Людка.

Перерыв.

– Как ты насчёт кофейку? – Людка шла ему на­встречу смело, стремительно.

– Засыпаю. Меня спасёт только кофе… и твоя лю­бовь, – шепнул он ей, слегка сжав её тёплую ладош­ку.

– Начнем с кофе, – Людка встала в хвост, – если успеем.

– Андрей, Люда! Вам кофе? Два? Я возьму! А ещё что? По пирожку? Говорят, кексы свежие, взять? – Таисия. Девушка из их группы. Уже у кассы. Распла­чивается.

Сели за столик. Втроем.

– Интересно Новицкий читает, правда? Так бы и слушала его, — Таисия аппетитно откусила кусочек кекса, – говорят, он написал новую книгу. У нас в ки­оске есть, надо купить.

Андрей и Люда переглянулись. Интересно?

– Скукотища, Таисия. Я думал, это никогда не кон­чится, чуть не заснул.

– Это ты просто не выспался. Так бывает. Когда не выспишься, ничего неинтересно.

Опять переглянулись. Многозначительно.

– А ты выспалась?

– А я выспалась. Вчера помогала бабушке мыть ок­на, устала, рано легла.

– Ты у нас просто образцово-показательная, ба­бушке помогаешь, спать рано ложишься. Я в твои го­ды на свидания бегала, любовь у меня была, – Людка иронична и немного нервничает.

– А кто ей кроме меня поможет? — Таисия весело вскинула на Людку красивые серые глаза. – А любовь в твои годы у меня тоже будет.

Не хотела, да обидела, Людка на три года старше Таисии, получился невольный подтекст. Таисия поня­ла это и посмотрела на Людку виновато.

– Ты сегодня хорошо выглядишь, тебе очень идут эти… громадные серьги.

Опять что-то не так.

Таисия поднялась. Стройная, в элегантной белой юбке, в блузке цвета морской волны.

– Пойду я, спасибо за компанию, простите, что нарушила ваше уединение.

Неужели знает? Андрей почему-то не хотел, чтобы Таисия знала об их романе с Людкой. Вряд ли… Таисия не любопытна, да и совсем не умеет лукавить. Она во­обще особая девушка в их группе. Когда Андрей пер­вый раз увидел ее в институтском коридоре, он сразу обратил на неё внимание. Вернее, на её длинную, рос­кошную косу. Второй такой косы в институте не было. Тяжёлая, пепельного цвета, с завитками на концах. Таисия стягивала её плотно, но концы всё равно не­много расплетались и слегка закручивались. Он так и звал сё сначала – девушка с косой. Потом они оказа­лись в одной группе, и Андрей узнал, что зовут девушку Таисия Вознесенская, она дочь известного учёного-ар­хеолога, живут они в центре Москвы, в большом сталин­ском доме. У Таисии три брата, она младшая. Мама – переводчик с греческого, есть ещё и бабушка.

Таисия отличалась от девчонок в группе не только косой. Она вообще была другая. Не красилась. Сов­сем. Не носила брюки. Не курила. Никогда не позво­ляла себе бранное словцо. В то же время, и на синий чулок не походила — весёлая, совершенно не кон­фликтная. Напротив, услужливая, кроткая. Но сквозь услужливость и кротость проглядывали в Таисии и чувство собственного достоинства, и та самая порода, которая если есть, то есть, а вот как приобретается – тайна. Случай такой был. В перерыве, перед самым на­чалом лекций, парни что-то громко рассказывали друг другу, хохотали, и вдруг один из них, сам для себя не­ожиданно, ругнулся матом. Вырвалось. Он испуганно взглянул на Таисию:

– Прости, не хотел.

А в аудитории было много других девушек.

Таисия не держала дистанцию, но однокурсники почему-то звали се только Таисией, никаких там Тась, Тось, Тай. Девушки в группе, как водится, сбились в кучу, а она – сама по себе. Без высокомерия, без подчёркнутой исключительности.

Была ли Таисия простая? Нет, простой она не была. Но её открытость и весёлый нрав располагали и в груп­пе у неё со всеми сложились ровные отношения, Таисия не выделяла никого ни среди девочек, ни среди ребят.

Андрей сразу понял, что ему завоевать Таисию не удастся. Она никому не давала ни малейшего повода для начала романа. Было лёгкое ощущение, что она стесняется своей красоты. Неприступная стена? Да нет же! Скорее, открытая настежь дверь в сказочный дворец, в который сам не войдёшь, заробеешь.

Людка Таисию не любила. Ещё бы. Как говорится, почувствуйте разницу. Она, Людка, девушка неглу­пая, и чувствовала эту разницу очень хорошо. Она не ревновала Андрея, нет, она была уверена, что Андрей никогда не отважится приблизиться к этой красавице с пепельной косой до пояса, она для него — звезда на ночном небосклоне. Красива, по очень далека. А Людка рядом. Доступная, понятная, предсказуемая.

– Всё-таки Таисия у нас умница, – Андрей прово­дил красавицу взглядом, – поняла, что лучше уйти, хорошо она сказала: «Любовь у меня ещё будет…» Интересно, каким окажется ее избранник?

Людкины серёжки зло звякнули.

– Ей папочка принца откопает в своих раскопках, какого-нибудь рыцаря поза-позапрошлого века.

– Ты всегда злишься, когда говоришь про неё.

– Неужели? – пухлые Людкины губы скривились от обиды, – скажите, пожалуйста, какие мы наблюда­тельные.

– Хватит. Давай сменим тему. Домой вместе идем?

– Вместе. Таисию для компании прихватим и пой­дём к тебе. Как ты насчет Таисии в нашем досуге?

– Люд, не говори пошлости, прекрати.

Слово за слово — разругались. Людка обозвала Андрея кретином, Андрей её истеричкой.

Он вышел на улицу, уже заметно прогретую дыха­нием приближающейся весны. Дни стали длиннее, солнышко настырнее, на скамейках перед институтом возле небольшого фонтанчика в основном свои, сту­денты. Галдят. Смеются.

Сел. Закурил.

– Не кури, Андрей.

Таисия. Откинулась на спинку скамейки, подста­вила лицо солнышку. Андрей загасил сигарету.

– Что ты такой взъерошенный, Андрей?

– С Людкой поругался. Из-за тебя, между прочим.

Таисия промолчала. Любая другая девчонка обяза­тельно пристегнула бы к себе эдакое деланное удив­ление: «Из-за меня?»

Но Таисия промолчала и лишь надоумила:

– Ты, Андрей, с девушками ие ругайся, они очень этого не любят.

– А что любят девушки? Вот ты, например, Таисия Вознесенская, что любишь? Я про тебя вообще ничего не знаю.

– Я люблю папу, маму, бабушку, братьев. Пока больше никого.

– Таисия, — Андрею так хорошо говорилось с де­вушкой, – скажи честно, ты такая красивая, неужели утебя… никого нет? Ну не верится.

– Тебе правда это интересно? А мне совсем неинте­ресно, есть ли кто-то у тебя. Это твоя жизнь и она сокровенна. Но если хочешь, скажу. У меня никого нет. И — не будет. Я имею в виду знакомства, случай­ные встречи. Я жду большую любовь.

– А если большой любви не случится?

– Обязательно будет! – девушка вскинула на Анд­рея ясные, и вблизи очень тихие, глаза.

Он не выдержал её взгляда. Потому что не верил и большую любовь. Потому что презирал тех, кто о ней грезил. Потому что считал эти грёзы игрой, показу­хой, сентиментальностью. Он быстро загорался и так же быстро остывал. Он уже не раз успел пережить чувство острой влюблённости, а после неё – тягост­ную пустоту, от которой хоть волком вой, так тоск­ливо и так скучно. Особенно раздражало его, когда начинались выяснения отношений. Один и тот же сценарий, одни и те же слова: «Я тебе верила, а ты оказался…» Он зеленел от злости: «Я тебе ничего не обещал…»

Разрыв. Свобода. Но вот опять задело, опять коль­нуло в сердце весёлое ощущение игры. И опять по кругу. Завоевать девичье сердце — нет ничего проще и ничего привычней. А дальше – по накатанному. Вот и с Людкой так. Спроси он её – ждёт ли она большую любовь – съязвит, да ещё и обидится. Вереница встреч, любовных игр, которые дёшевы и примитивны, корот­кая вспышка, будто спичкой чиркнули, сердечной ра­дости и — опять всё как всегда. ¹

– Таисия, а какая она, большая любовь?

Девушка теребит завиток роскошной пепельной косы. Молчит. Потом говорит тихо, будто себе, хо­тя – Андрею

– Она единственная.

Андрей начинает возражать.

– Если единственная, то как понять, что большая? Ведь сравнить не с чем, — он смущён, но ему хочется спрашивать и спрашивать.

— Моя бабушка родила пятерых детей, Андрей. Она рано овдовела, но больше замуж не вышла. Дед генералом был, красавец, умница. К ней сватались, а она: «Пожила женой сколько Бог благословил, те­перь вдовой жить буду». Не изменила ни ему, ни его светлой памяти. Можно смеяться над этим, а можно и поучиться. Большая любовь у них была. Бабушка до сих пор про деда говорит – и вся светится. Вот это и есть настоящая большая любовь. Я, Андрей, именно такой хочу, как у бабушки. Тем более, все говорят, что я на неё похожа…

– У неё тоже была такая роскошная коса?

– Была и есть! Правда, седая совсем – старенькая уже моя бабуля. Но коса ей и сейчас очень идёт.

– Тебе тоже.

Таисия опить промолчала.

Совсем рядом журчал небольшой фонтанчик. Под­ростки ныделывали на досках разные трюки. Андрей хотел было опять закурить, достал пачку сигарет, отк­рыл. Таисия посмотрела на него. Он молча убрал пачку.

Вспомнил спою маму. Она разошлась с отцом, ког­да Андрею было всего пять лет. Через год вышла замуж. Андрей не хотел нового папу, плакал, а ма­ма – он это очень хорошо запомнил – обняла его и сказала: «Я очень люблю этого человека». Они поже­нились. Мама часто ездила в командировки, работала на телевидении. Однажды мальчик услышал:

– Мне надоело есть магазинные пельмени. Я хочу, чтобы жена ждала меня с работы, варила борщи, пек­ла ватрушки.

– Сидеть дома?! Мне? Ты с ума сошёл, и

Они разошлись.

– Таисия, ты не боишься, что твоя большая любовь может не выдержать испытаний бытом? Ты такая вся воздушная, неприспособленная к жизни…

Таисия залилась колокольчиком.

– Я очень даже земная! Скажу тебе по секрету, что я год назад закончила курсы поваров при ресторане «Пекин». Меня там такому научили!

– Ты?! Курсы поваров? Не поверю. Зачем тебе были нужны эти курсы?

– Чтобы быть хорошей женой. Чтобы радовать му­жа пирогами и домашними котлетами. Чтобы ему хо­телось идти домой, — она смущённо улыбнулась и добавила, – а сейчас я ещё на одни курсы записалась. Для будущих мам. Врачи хорошие, интересно…

– Твоему будущему ребёнку повезло.

– Детям, будущим детям, Андрей! У меня будет много детей.

Андрей во все глаза смотрел на девушку. Ничего себе. Таисия Вознесенская, красавица, перед кото­рой вряд ли кто устоит, девушка из семьи, где царят благополучие и достаток. Откуда в ней это сверх­серьёзное отношение к жизни, откуда такая цельность и такая ответственность перед будущим, перед мужем, которого ещё и на горизонте нет, перед детьми?

– Мне трудно представить тебя многодетной ма­мой…

– Мне тоже, – она опять засмеялась, – растолстею, наверное.

– Только косу не отрезай, без косы это не Таисия. Тебе тоже очень идёт коса, как и твоей бабушке.

– Коса всем идёт. А скажи теперь ты, Андрей, сколько детей хочешь иметь ты?

Растерялся:

– Никогда и не думал.

– А жена? Какую жену хочешь?

– Такую как ты, Таисия. – Андрей сказал и – испу­гался.

Девушка посмотрела на него строго. Он пожалел о сказанном.

– Я тебя, Андрей, не люблю…

– Ты прости, я пошутил. Ляпнул не подумав.

– Я не сержусь. Спасибо тебе. Мы так хорошо по­говорили.

Они имеете шпили к метро. И – разъехались.

Дома, в общаге, он включил телевизор, налил себе большую кружку молока и стал думать о Таисии: «Все-таки, удивительное она создание. Красивая, а не кокетничает, умная, аговорит мало». Он переживал совершенно новые, доселе неведомые ему чувства. И удивлялся им, и радовался им, и прислушивался к ним. Он думал о девушке, которая никогда его не осчастливит. Эта девушка – редкое сокровище, до знакомства с ней он и не знал, что вообще есть такие девушки. Но сердце его не рвалось от боли нераз­делённой любви. Сердце его отзывалось благодар­ностью девушке с пепельной косой за её доверие к нему, Андрею, за то, что она помогла ему сделать от­крытие — большая любовь существует. А если сущест­вует – её можно ждать. Её надо ждать! Он стал думать о себе. Накатанная, предсказуемая жизнь и ничего настоящего. Всё какое-то условное, сплошная обяза­ловка, надо ходить на лекции, после них надо рас­слабляться, в каникулы надо ехать к матери в Екате­ринбург, надо сдавать зачёты, отмечать с ребятами праздники. Надо встречаться с девушками. А поче­му — надо? Кто выстроил за него его жизнь, перед кем он за нее в ответе? Кто этот плохонький програм­мист, составивший наспех его личную программу, ко­торая не радует, не обнадёживает, она просто ему не­интересна.

Хочет ли он иметь семью? Когда-то, не сейчас, ко­нечно…

А какой он хочет видеть свою жену? Как Таисия. Но такой жены у него не будет. А какая будет? Какая-то… А дети? Он никогда так серьёзно о себе не думал. В про­шлой программе не учитывались подобные вопросы. Они возникали иногда, но мельком, дежурно. А сегодня девушка с косой до пояса будто разбудила в нём его собственное, настоящее – я. «Когда спишь, ничего неинтересно…» Вставай, Андрей, нельзя спать. Жизнь, конечно, впереди, но к ней надо готовиться, ее с кон­дачка не проживёшь. Это очень серьёзно – жизнь. Думай, Андрей, думай.

Ближе к ночи позвонила Людка:

– Я могу приехать… А если честно, я уже приехала, стою под твоей дверью. Ты рад?

Он налил ей молока. И они стали смотреть телеви­зор. Людка поглядывала на него, она хотела поми­риться, но ждала первого шага от Андрея. А он – ме­тался. Как сказать Людке, что он не хочет, чтобы она оставалась. Но куда она сейчас пойдёт на ночь глядя? Сказать «собирайся, я тебя провожу», это значит все – конец отношениям. Людка не простит ему та­кого унижения. Всё так всё. Хорошо, что всё. Жалко Людку. Нормальная девка, сидит, притихла, чувству­ет, что Андрею не по себе. Вот бы позвонить сейчас Таисии и спросить, как мне поступить.

«Я, Андрей, тебя не люблю…» Вот и ответ. Выше условностей, выше жалости поставить любовь. Или – нелюбовь. Так я ей и скажу сейчас: «Я не люблю тебя, Люда».

Он встал. Как перед прыжком. Собрал волю в кулак. Людка сидела на краешке дивана напряжённая, спина прямая. Он сделал навстречу ей шаг. Людка поднялась и тоже сделала шаг навстречу Андрею. А потом просто уткнулась ему в грудь – виноватая, побитая.

И – осталась.

. …Фонтан в сквере у института уже включили. Вче­ра возле этого фонтана они говорили с Таисией — о любви.

– У меня новые джинсы, а ты не заметил… – Людка привычно вложила ему в руку свою ладонь.

Он промолчал. Сейчас…

– Весна, скоро сессия.

Промолчал. Вот сейчас, дойдём до книжного киос­ки, сейчас…

– Подожди, мне надо купить книгу. – Андрей метнулся к киоску. Людка послушно отошла в сторонку. Вернулся с книгой.

– Учебник Новицкого, Таисия сказала – хорошая |книга.

Сейчас… Людка скривила губы в привычной усмешке

– А что она ещё сказала, твоя Таисия?

– Она сказала, что не любит меня. Людка удивлённо смотрит на Андрея. Сейчас…

– И я не люблю тебя, Люда. Прости, но это правда, прости.

Он влетел в аудиторию. Сел. Достал тетрадку. Уткнулся в неё. Через минут пять оглянулся: Людки не было.

Таисия была.